В сегодняшнем выпуске – беседа с современными российскими джазменами. Надеюсь услышать много интересного.
Первым в студии оказался московский пианист и потомственный джазмен Яков Окунь.
16 февраля 2007 года в Москве в Центральном доме художника (ЦДХ), на этой хорошо известной площадке некоммерческой музыки, состоялся концерт трио-плюс Якова Окуня.
В состав трио-плюс вошли два саксофониста – Сергей Головня (тенор-саксофон) и Андрей Красильников (альт-саксофон и сопрано-саксофон), барабанщик Саша Машин и молодой, но очень яркий музыкант контрабасист и бас-гитарист Антон Давидянц. Сам Яков Окунь играл на рояле.
– Твой отец Михаил Окунь – один из самых известных джазовых пианистов. Ты получил великолепное джазовое образование. Сколько лет уже продолжается твоя джазовая карьера?
Окунь: Думаю, что уже лет 12.
– За эти годы твое отношение к джазу изменилось?
Окунь: Нет, оно совершенно не поменялось.
– Ты не разочаровался в том, что посвятил себя джазу. Потому что всякий раз, когда я говорю со своими коллегами, особенно с теми, кто моложе, у меня неизбежно возникает вопрос: чувствуют ли они в себе силы и дальше заниматься джазом. Ведь джаз не самое популярное музыкальное искусство в России, и надо обладать очень большой убежденностью в своей правоте, чтобы им заниматься. В тебе это есть?
Окунь: Убежденностью в своей правоте я, конечно, не обладаю, но что касается, почему я занимаюсь и для чего, эти мотивы очень простые. Просто для того, чтобы хорошо играть, ни для чего другого. И скорее те разочарования, о которых ты упомянул, происходят у людей, которые преследуют какую-то корысть, связанную с этим искусством.
– Какие события ты считаешь наиболее яркими за годы твоей карьеры?
Окунь: Прежде всего, это сотрудничество на протяжении десяти лет с одним из самых выдающихся русских музыкантов, с трубачом, флюгельгорнистом, альтгорнистом Германом Лукьяновым и его знаменитым ансамблем “Каданс”. Это мне очень помогло и многое дало. А также встречи со знаменитыми американскими музыкантами, с которыми мне посчастливилось играть, такими, как Джонни Гриффин (Johnny Griffin), Джеймс Сполдинг (James Spaulding), Лу Табакиным (Lew Tabakin).
– Хочу пожелать, чтобы у тебя быстрее вышел официальный альбом, поскольку единственное, что остается от джазового музыканта, это его записи. Джаз – это искусство, которое существует только здесь и сейчас, и, конечно, нужно изыскивать какие-то способы его фиксации, хотя это далеко не так просто. А пока, коль скоро у тебя нет ещё ни одного официально вышедшего альбома, послушаем фрагменты твоих концертных записей, которые характеризуют достаточно полно то, чем ты сейчас занимаешься.
1. В исполнении квартета трубача Александра Сипягина из Ярославля (который уже давно и с успехом выступает на нью-йоркской сцене в составах таких очень именитых музыкантов, как Дейв Холланд (Dave Holland) и др.) в составе Антона Ревнюка (контрабас), Александра Машина (барабаны) и Якова Окуня (рояль) звучит фрагмент композиции Телониуса Монка (Thelonius Monk) “Think Of One” (“Думай об одном”). Запись концерта квартета трубача Александра Сипягина в “Ле Клубе”.
2. В исполнении трио в составе: Александр Машин (барабаны), Антон Ревнюк (контрабас) и замечательный американский музыкант Джеймс Сполдинг (флейта, альт-саксофон) звучит пьеса Фредди Хаббарда (Freddie Hubbard) “Up Jumped Spring”.
Другая замечательная гостья – известная российская джазовая певица Светлана Панова.
– У Светланы Пановой вышел совершенно необычный диск. Беру смелость утверждать, что диск этот станет событием в российской джазовой жизни, поскольку на нём Света записала колыбельные, написанные русскими и советскими композиторами, которых всех можно назвать классиками. И диск этот получился, с одной стороны, по-настоящему джазовым, а с другой – он основан на нашем национальном музыкальном материале, что бывает очень редко. Увы, российские джазмены к национальным корням, к сожалению, слишком редко обращаются. Мне эта работа оказалась очень близка. Почему возникла идея записать колыбельные в джазовой трактовке?
Панова: Я занимаюсь джазом уже давно, лет двадцать.
– Многие слушатели помнят твое долгое сотрудничество с оркестром Анатолия Кролла…
Панова: Начинала я работать ещё с Олегом Леонидовичем Лундстремом, и именно он сильно повлиял на моё творчество. Почему колыбельные? Потому что я стала мамой десять лет назад. И когда я стала покупать своим детям колыбельные, которые были написаны нашими известными русскими композиторами – Чайковским, Римским-Корсаковым, Хренниковым, я услышала, что эти колыбельные исполняются симфоническим оркестром, их поют изумительные классические певицы – Синявская, Мария Биешу. Это очень красиво, но, когда мои дети засыпали, я как джазовый человек ставила им гитару Жобима или очень тихую камерную музыку. Рядом стоял магнитофон (естественно, я и сама пыталась что-то петь), и под эту музыку они очень здорово засыпали и как-то внимательно её слушали. А под симфонический оркестр трудно было заснуть маленькому ребёнку. В этом возрасте они ещё говорить не умеют, маленькие, но засыпали под тихий саунд. И я подумала, почему бы не соединить наших классиков и не спеть всё это под гитару, сделав колыбельные камерными, как будто это мама поёт их своим детям на русском языке. Там же изумительные стихи.
– Кто были твоими партнёрами во время записи альбома? Все колыбельные ведь звучат под гитару.
Панова: Для этого альбома изумительные аранжировки колыбельных написали, они же играют их, хорошо известный в джазовых кругах Игорь Золотухин (гитара) и Иван Рахманов (гитара). Иван тоже опытный музыкант, с которым мы довольно активно сотрудничаем последние три года. Вместе с ним дуэтом мы играли и классический джаз. И вот эти аранжировки во многом определили стиль альбома. Потому что именно аранжировки дают импульс певице, как ей нужно чувствовать музыку.
– По-моему, они очень точно почувствовали задачу, которую ты перед ними поставила. Всё получилось очень органично. С одной стороны, сохранены все наиболее важные особенности того музыкального материала, над которыми вы работали. А с другой стороны – колыбельные получились по-настоящему джазовыми.
Расскажи о своём сайте, на который можно зайти и ближе познакомиться с твоим творчеством.
Панова: Мой сайт находится по адресу www.panovasun.ru. Песня матери – это целительно для малыша и это самая главная песня на Земле для него. Так сказал Расул Гамзатов. И мне очень хочется, чтобы даже те мамы, которые не умеют петь, просто ставили рядом “Колыбельные” с ребёнком и подпевали. А для тех, у кого нет, к сожалению, мамы на данном этапе, моя мечта – распространять эти “Колыбельные” по детским домам, интернатам и тюрьмам. Когда я училась в Педагогической академии, то мы работали в интернатах и тюрьмах с лекциями и концертами, и я знаю, что публика там очень чуткая и открытая.
На самом деле, когда человеку на ночь поют колыбельные песни, у него душа становится добрее, он расслабляется, снимается стресс. Может быть, явно он не станет тут же добрее, не исправится, но что-то происходит в его душе в этот момент.
– Всё-таки какие-то изменения могут произойти. Собственно, ради этого мы искусством и занимаемся.
Панова: Если кто-то может помочь с распространением этих дисков в благотворительном порядке среди людей, которые не имеют возможности слушать колыбельные от своих близких, помогайте, заходите на мой сайт, будут рассмотрены любые предложения. Моя мечта – купить в каждый детский дом, в каждую комнату магнитофон, полочку для дисков, на которых будет любая музыка. И чтобы колыбельные песни обязательно были в этой музыкальной коллекции. И люди, которые живут в этой комнате, могли бы на ночь послушать колыбельные песни или любую другую музыку.
В заключение хочу сказать, что у Светланы Пановой есть идея представить эту программу и на сцене. Думаю, что она может прозвучать чрезвычайно интересно.
Над программой работали: режиссёр Геннадий Макаров, автор и ведущий Алексей Колосов.